Остановите на Невском проспекте прохожего и спросите: кто в Петербурге играет джаз? Вам ответят сразу: Давид Голощекин. Частые и успешные концерты, выступления по радио и телевидению, записи на грампластинках сделали Голощекина заметной артистической личностью в городе на Неве.

Его слава родилась не внезапно. Не было того сказочного утра, когда мало кому известный артист вдруг просыпается знаменитостью. В основе нынешней популярности Голощекина - огромное дарование, неустанный труд и энтузиазм, итогом которого было создание джазового ансамбля, поддержавшего высокую репутацию питерского джаза.

Голощекин родился в 1944 году в Москве, но своей артистической родиной он считает Петербург: здесь он стал музыкантом. Первый его инструмент - скрипка. Окончив школу-десятилетку при Ленинградской консерватории, он пошел работать в Гастрольно-концертное объединение. Семнадцатилетний музыкант окунулся в деловую жизнь: научился писать аранжировки, аккомпанировать на слух, мгновенно транспонировать по ходу исполнения, заменять исполнителей, составлять программы концертов. Все это было ново и интересно, но по-настоящему его увлекал только джаз.

Голощекину повезло; его интерес к джазу совпал с активной деятельностью ленинградских джаз-клубов. Часто устраивались концерты, джем-сешн, лекции о джазе. Сначала он играл на контрабасе в квартете Ю.Вихарева, потом стал пианистом в октете И.Петренко. Но вскоре, чувствуя потребность глубже познать джазовую школу, Голощекин пришел в оркестр И. Вайнштейна. В те годы этот оркестр был основным джазовым коллективом Ленинграда. Голощекин с его способностью к адаптации сразу стал равноправным солистом и в оркестре, и в малых ансамблях.
В 1967 Голощекин переезжает в Москву. Однако через два года твердо решает вернуться в Ленинград и создать свой собственный джазовый ансамбль.

Ленинградская публика тепло встретила Голощекина, но никак не хотела примириться с тем, что он играл теперь на трубе (или на флюгельгорне). В памяти слушателей он по-прежнему оставался пианистом. Позже, когда слушатели приняли флюгельгорн Голощекина, когда он стал чередовать игру на духовых с игрой на фортепиано, он решил "вспомнить" скрипку. Этот редко используемый в джазе инструмент еще более поднял музыкальную репутацию Голощекина. Следуя традициям Д.Венути, С.Смита, С.Граппелли, Голощекин вписывал звучание скрипки (иногда усиленной, иногда акустической) в ансамбль с тенор-саксофоном или трубой, употребляя необычную фраэировку, свойственную разве что духовым.

Владение многими инструментами выручало артиста в самых неожиданных ситуациях. Однажды на ответственное выступление не явился барабанщик, и Давид сел за ударную установку, исполнив довольно техничные сольные эпизоды. В другой раз во время концерта в джаз-клубе он неожиданно использовал стоящий на сцене вибрафон. Сейчас вибрафон входит в число инструментов, постоянно используемых Голощекиным в своих концертах. А инструментов этих немало - скрипка, тенор-саксофон, флюгельгорн, фортепиано, сопрано-саксофон, вибрафон, карманная труба и т.д. По сути Давид Голощекин является единственным наиболее убедительным мультиинструменталистом в нашей стране и довольно заметной фигурой в мировом джазе.

Современный джазовый музыкант обязан быть всесторонне образованным. Голощекин всеобъемлюще знает джазовую классику, ему присуще тончайшее стилевое чутье, безупречный вкус. Но всегда и во всем Голощекин остается самим собой. Его творческая установка не допускает пассивного воспроизведения того или иного стиля, механической его имитации. Каждый раз на сцене рождается оригинальная композиция, складывается целостная программа с определенным тематическим сценарием.

В то же время Д.Голощекина отличает безошибочное владение лексикой избранного стиля. Импровизационное искусство - продукт огромного труда. Это не только природная способность бегло сочинять вариации на тему, но и знание определенных идиом, свойственных лишь данному стилю, и умение рождать на их основе все новые и новые версии музыкального первообраза. Творческая мысль Голощекина как бы насыщена музыкальными " ячейками", пригодными для бесчисленных мелодических комбинаций. Но это не означает, что из кладовой своей феноменальной памяти он вынимает всем известные "ожерелья" музыкальных фраз, оборотов, пассажей. Настоящая джазовая импровизация возникает лишь тогда, когда весь этот "словарный запас" музыканта направляется его умом, вкусом, вдохновением, находчивостью. Отдавая должное эрудиции Голощекина, публика воспринимает его уже не только как музыканта, но и как актерскую индивидуальность.

Голощекин является в Петербурге идеальным концертным джазовым практиком. Его концерты можно считать камерными и в то же время эстрадными и неакадемическими. Д.Голощекин сознательно отказался от детального музыковедческого или эстрадного конферанса, он сам скупо информирует о жанре концерта и представляет музыкантов. В течение всего концерта он диктует правила игры - кажется, что он распределяет роли, аплодисменты, соло, паузы, ведет ансамбль, ведет зал. В таком единоначалии залог успеха, ибо сольный джазовый концерт немыслим без лидера, без центрального сценического образа. Артистизм, темперамент музицирования сделали Голощекина легендарной фигурой в петербургском джазе. А созданная и руководимая им Филармония Джазовой музыки на Загородном проспекте, 27 представляет собой настоящую "джазовую Мекку" Петербурга.

Вот уже много лет вокруг Давида Голощекина группируется весь ленинградский джазовый "мейнстрим". Саксофонисты Михаил Костюшкин, Игорь Бутман, барабанщики Виктор Щербин, Евгений Губерман, контрабасисты Вениамин Дунаевский, Дмитрий Колесник, гитарист Андрей Рябов, пианист Петр Корнев, вокалистка Эльвира Трафова стали известными исполнителями прежде всего в партнерстве с Голощекиным. Сам он способен и направлять музыкантов, и подчиняться общему потоку музицирования. В концерте Голощекин использует едва заметные различия в почерках своих партнеров. Момент передачи "эстафетной палочки" импровизации он может сделать драматическим поворотом в сюжете разыгрываемой музыкальной миниатюры. Чуткая взаимная реакция, умение подхватить, поддразнить, спародировать - все это не только часть музыкальной джазовой техники, проявляющейся в традиционных брейках, каденциях, но и элементы сценического действия. При всей раскованности музыкантов на сцене, импровизационности мизансцен, ансамбль неизменно следует концертному этикету, выглядит празднично и торжественно. Категорически не принимая экстравагантных одежд современной эстрады, Голощекин строгими и несколько старомоднымн костюмами прибавляет еще один фактор достоверности и своему традиционному джазовому искусству.

У Голощекина есть и своя оппозиция. Некоторым он кажется слишком консервативным. Его упрекают в чрезмерной привязанности к музыке прошлых десятилетий, сетуют на то, что он не ищет синтеза с джаз-роком, не обогащает репертуар фольклором, что он равнодушен к тембровому и ритмическому "ультрамодерну". И действительно, невзирая на сдвиги в слушательском сознании, Голощекин был и остается сторонником джазового романтизма. Он убежден, что классический джаз (в его понимании - "мейнстрим", включающий свинг, бибоп, кул, хард-боп) способен развиваться безгранично и что никакое новаторство невозможно без твердой "школы".

Источник инфы